Она прожила большую и счастливую жизнь. Поначалу она меня страшно напрягала своим не желанием и не умением следить за мной. Она шла туда, куда надо было ей, а уже мое дело было смотреть, чтобы она не потерялась в пространстве. Я бесилась, вопила, а она всякий раз видя мое негодование страшно удивлялась, как бы говоря всем своим видом «Ну и что я такого страшного совершила?!»
К моему стыду дрессировщика со стажем я так и не смогла изменить ее природу – она всю жизнь жила несколько сама по себе, но все же она была нашей любимой и глубоко уважаемой собакой. Собакой редкостной харизмы и глубины личности. Такие собаки редки, но это понимается не сразу, а с течением лет. Ее мудрость и лукавство, игривость и легкость характера, хитрость и упорство – великолепный коктейль, образующий ее личность.
Она была, яркой и незабываемой собакой. Она жила взахлеб, радуясь каждому дню, она не доставляла хлопот своим здоровьем, а проделки - они конечно трепали нервы, но всякий раз все заканчивалось благополучно.
И ушла-то она, как я ее и просила, дожив до тепла и даже доехав до лубимейшей дачи. Боролась за жизнь даже когда уже было не понятно как такое возможно. Железная собака. Светлая ей память.

1. Начало

Какое счастье, что она у меня есть, …хотя порой, когда она преподносит мне очередной сюрприз, я думаю, что эта собака ниспослана мне во испытание моей душевной стойкости…
Хитрющая и подхалимная, сильно себе на уме, обязательно добивающаяся желаемого, лукавая и нежная, игривая и уверенная в себе настолько, что порой ее уверенность, граничит с безрассудством, хотя она всегда умудряется успешно вывернуться из критической ситуации. Не мытьем – так катаньем, но достигающая своей цели… Я всю жизнь буду безмерно благодарна Ольге Селиверстовой и Гале Дашковой за то, что эта собака моя.
Она появилась у меня по очень печальному поводу - я разом осталась без своих обожаемых собак – Ёжика( Глорис Рейо) и Сони( Глорис Церера), но к моему счастью Дюня уже родилась на свет...Тогда чуть ли не через день начиная с ее двухнедельного возраста мы с Сергеем ездили в Томилино в питомник «Глорис» и я подобно зомби все смотрела, смотрела и смотрела на щенков… Там же за рюмкой водки с клюквенным соком и родилась кличка Кранберри, что означает кислая лесная ягода. Мы с Сергеем долго и мучительно выбирали, но и Ольга тоже выбирала себе суку. К нашему взаимному удовольствию нам приглянулись разные собаки, а третья сестрица уехала на ПМЖ в Швецию.
Дюней она стала не сразу. Кранберри – Клюква- Клава - Клавдюня и наконец Дюня, Дюньдель, Дюнделетта, Дю, ДюньдЮлина, Дюнька, Дюнь-Дюнь…

2. Первое лето

Итак, мы сделали шаг и взяли собаку.

Последствия этого шага мы «гребем» до сих пор, поскольку мы так и остались на всю ее жизнь милым дополнением, несущим жизненные блага. Только спустя годы она несколько переменила свое мнение и стала отчасти похожа поведением на привычного для меня хозяйского шнауцера.
Через четыре дня после того, как мы стали счастливыми обладателями трехмесячной цверговины мы поехали в отпуск на наш любимый остров Змеиный в Тверской области на Углическом водохранилище.
Вот тут-то все и началось! Щенок стал демонстрировать, на что он способен! Из питомничьей стаи - в островную, абсолютно минуя период переключения на хозяина, полная автономность и безнаказанность – свобода одним словом! И как это японцы умудряются таких вот на полной свободе выращенных детей, потом приводить в рамки. Нам это до сих пор не удалось, но мы и не японцы, а она не ребенок…
Щенок цверга оказался чрезвычайно приспособленным к любым условиям существом, а особенно к вольготному содержанию на природе. Днем она играла с собаками, пробовала на вкус пену у берега, пробовала на зуб улиток и водоросли, знакомилась с жабами, а потом долго отплевывалась, охотилась в зарослях сирени на птичек и категорически не хотела оттуда извлекаться. Мне приходилось выманивать ее хитростью, но еще надо было определить в какой стороне она бродит, а уж потом проявлять смекалку.
Плавать она начала абсолютно неожиданно для меня и незаметно для себя самой – она просто продолжила свое прямолинейное движение за мной сначала по суше, а потом уже по воде. И прекрасно справилась с этим делом.
Мы поначалу опасались хищных птиц, которые постоянно кружат там в поднебесье, но обошлось.
Она росла абсолютно самостоятельной, не сомневающейся в собственных силах собакой. В лесу этот маленький колобок не спешил потеряться и не уставал, на острове активно принимал участие в игрищах ризенов. Нам все время было страшно на это смотреть – мы боялись, что на нее либо наступят, либо случайно схарчат.
Но наступить было не возможно – она быстро уворачивалась, а схарчить не было повода, потому что она изначально вела себя с полным знанием дела и соблюдением субординации.

3. Дюня - путешественница

С течением времени я с изумлением обнаружила, что Дюня абсолютно убеждена, что я никуда не потеряюсь, и поэтому она до сих пор позволяет себе путешествовать по окрестностям не заботясь наблюдать, куда пойду я. А на дрессировочной площадке, во время занятий, когда я всецело, была поглощена группой эта маленькая самоуверенная псинка сколачивала компанию из прочих инструкторских цвергов и отправлялась либо по берегу речки Ички, либо в путешествие по окрестностям. Они, конечно же, в конце концов, возвращались обратно, но нервов это мне стоило порядочных, поскольку никогда неизвестно, на что именно может нарваться стайка маленьких собачек самостоятельно путешествующих без хозяев.

У нее чрезвычайно развит ориентировочный инстинкт, и что-то неудержимо манит ее во все мало-мальски доступные щёлочки: под дом на даче, в дырку в заборе, под калитку у соседей. А как только она туда пролезает, она тут же растворяется в пространстве. Скольких седых волос стоила мне эта ее дивная особенность! Она неожиданно может исчезнуть с полностью изолированного, на мой взгляд, от внешнего мира участка на даче или незаметно раствориться в пройденном вдоль и поперек выгулочном лесочке. Поначалу у меня почти что приключался «кондратий» и я начинала метаться по окрестностям истерически вопя «Дюня»!!! и нарезая все расширяющиеся круги. Всякий раз она чудесным образом обнаруживалась либо за калиткой на улице, либо уже на самом участке, причем всякий раз с абсолютно невинной физиономией и с неожиданной стороны. Я терзала Сергея на предмет заделывания всевозможных лазеек, но всякий раз она обнаруживала новые.

Как-то раз, исчезнув с участка она, была обнаружена соседкой на дальнем краю ее участка у забора, причем на предложение помощи Дюня благоразумно отходила в сторону и в руки не давалась. Сергею пришлось перелезать через два забора и отгибать сетку, чтобы эта путешественница смогла вернуться в семью, а то, видите ли, туда она пробралась, а обратно ей категорически мешали заросли крапивы.

Потом она наладилась отодвигать заслонку у ворот и выскальзывать на улицу. И эту лазейку заделали. Собравшись прогуляться, Дюня улучшила момент, когда все были заняты и не контролировали ее местоположение, подошла к воротам и,…увы – облом. Дырка заделана. Мы посмеивались и потешались над задумчиво сидящей у бывшего «окна в мир» собакой, на физиономии у которой был написан активный мыслительный процесс. Рано радовались, как выяснилось. На следующий день она - таки ушла, да еще и прихватила с собой во всех смыслах благонадежную, но тогда еще молодую и малоопытную дочку - Кусю. Моему негодованию не было предела! Я бросилась на поиски. Дорогу в лес отмела сразу – там место постоянного выгула и нет ничего принципиально интересного, чего нельзя было бы добиться официальным путем. А вот деревня - это совсем другое дело! Но сложность заключается в том, что при выходе с нашей улицы есть возможность податься в трех направлениях, а пройдя по каждому из них метров сто, эти вероятности неизмеримо возрастают, поскольку дороги там раздваиваются…

Хорошо, что дело было летом в воскресенье и на дачах было полно народу. И мне удавалось с большой долей вероятности узнавать маршрут следования этой сладкой парочки от очевидцев. На мой вопрос, не видели ли вы двух маленьких черных собачек, народ начинал улыбаться и показывал, куда направились эти путешественницы. Нашла я их за две улицы от нашей кокетничающими у вольера с востарем. Нашла сначала по возмущенному собачьему лаю, а потом увидела в высокой траве торчащие кончики Дюниных ушей. Я шла обратно грозно ругаясь,с бешено колотящимся сердцем, а эти две обормотки радостно бежали рядом, словно наконец-то уговорили меня с ними здесь погулять. Народ веселился, глядя на мой полу-безумный и растрепанный вид, а мне было не до смеха. Только собаки были полностью удовлетворены и ни коим образом не чувствовали себя виноватыми.
Как потом выяснилось - ушли они по песчаной куче и по верху забора, отогнув сетку на себя и плавно сползя по ней на улицу. Этим эпизодом Кусины исчезновения и ограничились и на всю свою жизнь она осталась чрезвычайно честной и правильной собакой, а вот Дюня не останавливается на достигнутом и продолжает ни с того ни с сего исчезать с участка. Я уже несколько спокойнее отношусь к ее очередному самостоятельному променаду, но когда она появляется с пузом набитым чем-нибудь выброшенным на одну из компостных куч у соседей и мне приходится полночи выпускать ее на улицу и запускать обратно, то понятное дело, настроения это не улучшает…Как-то раз она пришла с пузом набитым до отказа. Судя по запаху это было творожное забродившее тесто. Мрак! Оно же внутри собачки начало подходить и требовать все больше и больше места.
Надо сказать, что Дюня всегда крайне сложно расставалась с чем-либо съеденным и всегда предпочитала для продуктов путь вниз, нежели вверх. Но в данном случае излишки теста сами буквально выпирали наружу и приходилось с периодичностью раз в полчаса подниматься и убирать извергнутое из недр Дюниного организма подошедшее тесто. Ночка выдалась бессонная, излишки теста выплюнулись, остальное благополучно усвоилось. Я была сонная и злая, а Дюня сытая и счастливая.
Но об этом потом, сейчас о ее путешествиях в пампасах.

Казалось бы, с возрастом собака должна остепениться и стать домоседкой – не тут-то было! В семь с лишним лет она устроила нам подряд два исчезновения, и каких! На дрессировочной площадке в июне, после сдачи испытаний, когда уже все сидели в домике и пили чай, а дети и собаки болтались по территории, предоставленные сами себе, Дюня отправилась по одной ей известным «злачным местам».Сколько она отсутствовала я не имею понятия, но когда я спохватилась мы почти всем инструкторским составом отправились на поиски. Места там довольно просторные – уйти можно в разные стороны, да так, что потом и не отыщешь. Можно и во дворы пойти и на дорогу и люди ходят и машины ездят. Зовем, ходим – тишина. Сорок минут ищем, час- тишина. Нет собаки и все! Я уж подумала, что ее кто-то подобрал такую свободно болтающуюся симпатичную малявку. Я была уже на грани отчаяния и тут ее нашли – она, так не торопясь и совершенно невозмутимо шествовала обратно из-за дальних гаражей.

Следующую развлекуху она устроила нам спустя несколько дней на даче. У нее все эти «критические дни» было какое-то специальное гуляльное настроение, которое и толкало ее на поиски приключений. И вот вечером, когда мы все вышли из дома после ужина, и каждый занялся своими делами, Дюня опять растворилась в пространстве. Мы заметили ее исчезновение, когда собрались на прогулку с собаками, т.е. часов в 10 вечера. Стали звать, но безрезультатно. И вот тут-то мы с Сергеем и вспомнили свое пионерское детство с лазаньями через забор и игрой в казаки-разбойники. До половины первого ночи мы планомерно прочесывали дачные и деревенские улицы, лес и шоссе, но безрезультатно. Сколько километров мы прошли за ту ночь? Собака не находилась. Вернувшись на дачу, и уже отчаявшись ее найти, мы услышали ее отдаленный и жалобный лай где-то на соседнем участке. Мы вновь с утроенной энергией стали ее звать, а она – зараза такая - то лает, то скулит, а то замолкает. Мысли у меня в голове бились самые разные - от провалилась в соседскую выгребную яму, до удушилась на проволоке под забором. И вот в таком нервическом состоянии мы лазали через соседские заборы, прочесывали заросшие по пояс бурьяном дачные участки, светили фонариком под дома и сараи. Мы наставили себе синяков и ссадин, поскольку уже давным - давно вышли из пионерского возраста и растеряли навыки заборолазания, мы промокли, замерзли и охрипли, Серега порвал джинсы о соседскую рабицу, а в половине третьего ночи моя мама позвонила мне на мобильник и сказала, что эта сука таки пришла сама! Ну, что с ней поделаешь!? Убить ее мало!!! А как она виляла буквально всем организмом, когда мы пришли в дом! Она была просто счастлива, что вернулась! Она извинялась, она рассказывала, как испугалась когда не могла найти обратную дорогу, она говорила, что замерзла и промокла в росе и клялась, что больше ни когда, ни в жисть не пойдет шляться по соседним дачам! Надо признать, что она свое слово держала целый сезон, а вот следующей весной ее опять потянуло в «пампасы». Но этот случай научил ее горестно взлаивать, если она где-то застревала. И она этим своим умением в дальнейшем не раз пользовалась.

Что движет ею в ее этих не прекращающихся поисках приключений? Какие такие тайные струны в ее душе остаются неудовлетворенными, если она не залезет в ближайшую дырку под забором или не проверит, что именно выбросили соседи себе на компост?
Но эти исчезновения происходят исключительно в хорошо известных местах. Там, где она бывает редко или вообще впервые у нее не возникает желания пойти на разведку. У наших друзей в Тверской области в деревне вообще не везде по периметру есть забор, и мы постоянно перемещаемся с одного их участка на другой, а уж возможностей свинтить и раствориться в пространстве, так чтобы ни кто не заметил множество. Ан, нет! Не тут – то было – соображает она прекрасно и совершенно не желает теряться и попадать в переделки на незнакомой территории. И даже если ее нельзя сразу увидеть, как прочих тусующихся под ногами собак она обнаруживается либо на солнышке, либо в каком -нибудь уютном местечке недалеко от нас. Правда, всякий раз я нервически вздергиваюсь «Где Дюня!?» и посмотрев внимательно вокруг непременно нахожу ее.
Сколько раз Сергей на вечерней прогулке упускал из виду эту ниндзю-черепашку и обежав двор находил ее либо около подъезда, либо уже около лифта, когда она сама заходила в подъезд вместе с соседями. От меня она не свинчивает домой, а от Сергея – случается, особенно в мокрую холодную погоду – за ней нужен глаз да глаз иначе растворится в темноте и пойдет домой греться.
Последний такой побег-исчезновение она совершила осенью 14-го. Сергей потерял поводок и пока он его выглядывал в темное Дюня исчезла. Он позвонил мне, я рванула на поиски и тут позвонил мужик с вопросом «Это не ваша собачка в костюмчике?» Она дошла до гаража, каким -то чудом перешла дорогу и не попала под машину. Чего ее туда понесло?
Будучи уже лет 10 от роду на даче в течке выскочила за калитку и чесанула в лес к тамошним собакам, дед бежал за ней – потом плюнул, пришлось маме моей идти ее вылавливать, а она уже красовалась в окружении тамошних огромных кавалеров.

4. Дюня и еда – неразделимые понятия.

Помимо чрезвычайно развитого ориентировочного инстинкта у нее еще качественно развит пищевой!
Ее попытки подобрать всякую гадость изначально мною пресекались жестко и моментально. Но она оказалась упорнее. И периодически, не смотря на науку, пытается сожрать что-нибудь чрезвычайно привлекательное для себя. Потом она мается, а я злюсь и лечу ее, но, увы, ничего изменить у меня не получается. Уже вся наша семья и все наши друзья твердо знают о ее виртуозных способностях стягивать что–то съедобное со стола, но периодически там что-то все равно забывается к великой радости Дюни! Чего она только не тырила! Одно из этих безобразий была съеденная на пару с Кусей селедка, причем Дюня съела саму селедку, а Кусе достался лучок… Можете себе представить, как «божественно» пахло от собачьих физиономий!
Она в одиночку умудрилась съесть восемьсот граммовую банку маринованных кабачков, и потом я лечила ей печень. Про перманентно съедаемые конфеты, печенюшки, допитое молоко и кефир, оставленные на столе, доеденный суп и прочее, прочее, прочее я уж и не говорю – это обычное явление. Причем она невероятно упорна в достижении своей цели и будет сидеть в засаде, около заветного кусочка, столько, сколько понадобится для того, чтобы все перестали контролировать ситуацию. Вот тогда-то она и залезает туда, куда ей надо и съедает все без остатка.

Будучи уже сильно пожилой собакой она в очередной раз напомнила нам, чтобы мы не теряли бдительность. Весной на даче, когда на столе благоухал свеже пожаренный шашлык, мы залюбовались птахой усевшейся на скворечник напротив окна и рассуждали - поселится птичка там или нет. В это время Дюня, видя всеобщее отсутствие внимания, быстренько с Наташкиной тарелки утянула кусок мяса с наколотой на него вилкой…Я начала ругаться, а Сергей снял вилку с куска и отдал старушке мясо.
Начала она свою карьеру «пылесоса» в нежном щенячьем возрасте, когда на острове в самый первый ее приезд туда нашла в кустах отрыжку «Чаппи», оставленную приятельским доберманом, которого старательно насильно откармливали к выставочному сезону и съела все! Когда она, медленно перебирая лапкам и раскачивая животом в такт движения, предстала передо мной, я обалдела. Сказать, что я была поражена видом своей собачки – это ни чего не сказать! Щенок был похож на некий волосатый мячик по бокам у которого торчали ножки с трудом достающие до земли. Я была близка к обмороку и не знала, как помочь бедной обожравшейся собачке. Но собачка была счастлива своим состоянием и, выкопав в песке ямку для животика, сладко заснула. Периодически она просыпалась, ходила на речку попить, да тихонечко попукивала. Я же вся на нервах квохтала рядом и страшно боялась за ее жизнь. Естественно кормить ни вечером, ни утром я ее не стала, а она печально топталась у чужих мисок и настойчиво требовала еды, абсолютно не понимая, отчего впала в такую немилость!

Потом она научилась виртуозно вылизывать посуду. В связи с категорической нехваткой мебели в походных условиях использованная посуда попросту сваливается в большой таз и там уже ждет помывки. До Дюни почетным мисковылизывателем был мой ризен Гуша, а потом его место заняла Дюня. Она стала учинять ревизию, и стала старательно отколупывать все интересные для себя предметы, вынимать из таза, тщательно раскладывать их, а затем старательно вылизывать. Исключение всегда составляли ножи и вилки – их она просто вынимала, чтоб не мешались, и складывала аккуратно в сторонке в ряд. Вся компания буквально рыдала от хохота, когда Дюня старалась доесть рассольник из 15-и литровой высокой кастрюли. В конечном счете, она ее свалила и уже сама вся была в этом рассольнике, но удовольствие получила. Чего нельзя сказать обо мне, поскольку мне пришлось отмывать ее, а жары на тот момент не наблюдалось. Будучи уже возрастной она продолжала исполнять функцию посудооблизывателя и добрая Нина помогала ей, доставая особо приглянувшуюся мисочку.

С годами она достигла совершенства в своем мастерстве найти где-то что-то и съесть.
Уже в возрасте 8 с лишним лет на острове она опять учинила непотребство. На сей раз начала с того, что в палатке новоприбывших гостей обнаружила и употребила пол батона хлеба. Обнаружилось это случайно, когда Ирина – хозяйка палатки стала допытываться у сына, куда он дел хлеб. Я тут же осмотрела живот собаки и поняла, что хлебушек уже в надежном месте. А потом Дюня забралась в палатку Пушковых, нашла там свободно стоящий мешок с собачьим кормом и насладилась от души. Причем все время она была у нас с Ниной на виду - в кухне. Мы лепили пирожки, а она лежала в кресле. Но эта собака-ниндзя умеет исчезать незаметно. Мы и думать не думали, а вдруг раз – и нет собаки. Зная, что это исчезновение неспроста и если Дюни нигде нет значит она где-то что-то ест. Тогда мы начали ее всем лагерем искать. Нашли, вернее она сама через какое-то время вышла из, казалось бы, наглухо закрытой палатки, сладко облизываясь и покачивая круглым пузом. О! Как я ругалась - собака в возрасте, объем сожранного корма не поддается здравому осмыслению, а если учесть, что он еще непременно разбухнет от выпитой воды – то мне реально стало страшно за ее жизнь. Обошлось. Дала мезим и не кормила сутки. Друзей я слезно молила, чтобы они убрали понадежнее корм от этой вездесущей обжоры.

Вроде убрали. Но…как выяснилось позднее не сильно надежно. Уже перед отъездом Дюня опять прошлась по знакомым местам и мы ее застали опять поедающей корм из того же мешка. Спалило ее то, что она его волоком вытащила из –за закрытой двери, притащила в террасу по дороге узел не выдержал и развязался и опять она наелась до отвала! Ну, что ты будешь делать!? Опять мезим, опять диета. Пушковы чертыхаясь стали рассматривать казавшиеся такими надежными молнии на двери спальни и обнаружили, что открыть ее не составляет ни какого труда. Мало того, что Дюня знатный пожиратель еды, ее взгляд способен перемещать предметы в пространстве. Эдакая колдушка.
Там же на острове Димка Быков, сидя за столом сделал себе боооольшой и вкусный бутерброд и с чувством его ел. Дюня печально сидела перед ним под столом и горестно смотрела на бутер. Дима был непреклонен, бухтел ей сквозь бутерброд, что тот его, и с удовольствием продолжал трапезу. Что такое сделала Дюня? Но колбаса с бутерброда – таки упала под стол прямо ей под ноги. Димка потом долго удивлялся и уверял, что абсолютно не собирался ронять колбасу.

Она умеет отводить глаза. Вот вроде бы смотришь на собаку, следишь за ней, раз – отвлеклась, глядь, а собачки-то уже и след простыл. Уже глубокой осенью на даче, когда вокруг абсолютно не видно ни зги – она опять свинтила. Причем мы уже собрались уезжать и погрузились в машину, а Дюни нет! Зову – тишина. Потом слышу возмущенный мат строителей с соседнего участка и вижу в слабом свете фонаря характерный улепетывающий со всех лап силуэт. Ёлки, эта партизанка добралась до их помойного ведра. Чем пахла ее рожа на всю машину я не буду живописать…
Где она проявляла себя во всей красе, так это на острове.
Год это был, скорее всего, 2011-ый. Дюня повадилась подбирать за ризенами недоеденную пайку. То к непримиримой Дусе вотрется в доверие и та ее не гонит, то к Васе Лариски Петровой придет собирать разбросанный вокруг и не доеденный корм. А Вася ж ее хахаль, мы все хохмили, что старики-разбойники амуры крутят. Так вот Вася неторопливо ел, а Дюня, не отсвечивая, тихонько притаилась в сторонке дожидаясь, когда он отойдет от миски, чтобы собрать дань, но не тут-то было. Вася поел, увидел Дюню, гоголем пошел к ней со словами «Мадам, вы так прекрасны!» и стал ее облизывать. Он большой - она малявка, лизнет – она падает. А в это время Барт пошел к Васиной миске и стал есть остатки. Надо было видеть страдание на Дюнином лице! Как же так?! А я?! А мне!?

Дюня стареет, плохо видит, плохо слышит, много спит, но одно остается неизменным – это ее неистребимое желание съесть то, что плохо лежит.
Накануне заезда на остров в 11 ом году Дюня на даче где-то что-то нашла и, конечно же, употребила внутрь. Мы с Сергеем весь вечер старательно грузили машину, вспоминали, что еще не положили, ну а Дюня использовала наше полное отсутствие внимания к своей собственной персоне в свое удовольствие. Так вот. Угомонились мы довольно таки поздно, я уснула и практически сразу же была вынуждена проснуться от того, что пахнет и кто-то из собак непрерывно топчется.. Это была Дюня у которой случилось сильное расстройство, и она уже успела уделать две ближайшие комнаты на втором этаже. Я поднялась, убрала, выпустила ее на улицу….и началось. Каждый час ей было плохо и надо было выйти. Я уже уколола ее всем, что у меня было, а результат нулевой. Понос, да такой отвратительный и не остановимый, что я уже перебралась вниз в гостиную, чтобы не болтаться вверх-вниз. Я начла ее поить всем, что у меня было, чтобы снять обезвоживание. С рассветом она, вроде задремала. Ну, и у нас встал вопрос - мы куда едем? В отпуск или на капельницу? Решили, что раз пищеварение угомонилось-таки – то не кормим и едем, а там видно будет. И правильно сделали. Дюня не ела сутки, по этому поводу страшно грустила, но я была непреклонна – не зачем кормить, а как опять ее пробьет? И что я буду делать в крайне стесненных условиях нашего походно-перевалочного пункта у Вербицких в избе, где спим все вповалку. А если еще и понос? Кошмар?! Поэтому Дюня голодала. Но зато она оттянулась уже в скором времени. Вечером следующего дня, когда мы наконец-таки переправились на остров и, свалили все вещи, как обычно, в одну огромную кучу я ее покормила. Ну сколько можно уже голодать то? И мы в самом благостном расположении духа, освобожденные от городских хлопот, уснули под плеск волн и оглушающий стрекот кузнечиков.
Утром начались, как обычно - хлопотами по устройству лагеря. Все были при деле, а собаки были предоставлены сами себе. И Дюня, будучи известной ищейкой-конспиратором нашла в уже давненько разморозившейся сумке-холодильнике дивные несколько подтухшие индюшачьи котлетки, которые Нина пожарила пару дней назад и которые конечно же забыли съесть. Их было штук 5, а на них лежала пачка не начатого сливочного масла «Анкор». Дюня все это нашла и съела, затем запила все это богатство водой из Волги и на этом ее страшенное расстройство желудка как рукой сняло…
В 12 году в Скнятино она всех, ну или практически всех собак умудрилась обмазать сгущенкой…Мы – туристы –собачники бывалые и ни чего в доступности собачьих лап и носов не оставляем. Еда на столе ставится таким образом, чтобы ее нельзя было подцепить и стянуть. Но. У нас два стола – один повыше, другой пониже и стоят они рядом таким образом, что между ними образуется щель по высоте. Так вот только Дюня дотумкала, что банка со сгущенкой стоит в доступности для собачьего носа и подлезла таки. Стянуть не стянула – высоко, но свалила на стол, а уж сгущенка струйкой потекла вниз. Ну, и собаки начали носами ковырять и вылизывать то место куда она натекла, а то, что течет и на них – это заметили уже потом, когда все стали белые и липкие… А собак в тот год было много, кажется 28, правда если считать вместе с таксо-щенками, сидящими в вольере. Так вот, потом все ходили и облизывали дружка-дружку. Потом она из того же «меж ящичного пространства» увела банку с остатками масла из под тунца. Съела.

Годом ранее она превзошла все мыслимые пределы непотребства. Сначала она разведала новую помойку, которую соседи по острову сделали от себя подальше, соответственно – к нам поближе и насладилась ее содержимым. Но мало этого, она еще отвела туда свою правнучку и когда они обе-двое виляя переполненными животами возвращались по заветной тропинке нам было совсем не до смеху – мы же не знали что туда выбрасывали соседи. Но обошлось, переварили и даже не обкакались. Мы сразу пошли по следам наших разведчиков, засыпали помойку, повесили мусорный мешок на дерево и записку с просьбой не бросать пищевые отходы просто так, а либо закапывать, либо вывозить в контейнер на базу.
Потом она опять объела Пушковых, найдя тайное отверстие в двери палатки и съев на сей раз кошачий корм, потом нашла у Воробьева в палатке недельный запас корма для двух чернышей и его съела. Причем чернышачий корм был в сумке, сумка была закрыта, но как оказалось, молния была застегнута не совсем до конца – там оставалось место для цвержачьего носа. А всем известно – там где пролезает нос – пролезет и весь шнауцер! Таким образом, всем пришлось скидываться кормом, поскольку Сереге нечем было кормить собак.
Все знают, что если есть где-то еда – то Дюня ее непременно найдет. Раньше или позже так или иначе.

А на новогодние каникулы Дюня на даче в очередной раз показала своим способности двигаться к намеченной цели. Праздники - на столе всего навалом, убирать особо лень, а по ночам всем гуртом ходили на променад – собак выгуливать. Дюню-пенсионерку жалели и не таскали далеко – тяжело, да и морозно, ее потом выгуливали по улице. Так, вот она смекнула, что остается полновластной хозяйкой положения и когда все уходили живехонько запрыгивала на кресло, причем при свидетелях она долго и нудно обычно топчется около, всем своим видом показывая как ей хочется забраться и не можется, а тут выяснилось, что все можется и с легкостью преодолевается. Так, вот с кресла на диван с дивана на стол, а там…был не доеден торт, кусок свинины, печеная картошечка… Но верхом ее наглости стал случай утром, когда Сергей спустился вниз и Дюня, вдруг подхватилась и скатилась из спальни вниз, как выяснилось потом к столу, а вовсе не на улицу проситься. Так вот Дюня умильно глядя на Сергея и страдальчески топчась лапками, всем своим несчастным видом давала понять, что ее надо немедленно подсадить в кресло. Ну, это святое – Сергей ее подсадил, так эта старая бесстыдница прям тут у него на глазах перелезла с кресла на диван, по пути застряла, была извлечена из щели и целеустремленно ломанулась на стол на котором опять что-то эдакое вкусненькое оставалось.

5. Мать-моржиха.

Так она росла, росла да и выросла в то, что получилось, но в ней есть необыкновенная твердость духа и поразительная уверенность в собственных силах.